Инвестиции в науку — мой личный драйв
Дмитрий Генрихович Полынцев – президент самого крупного на Северо-Западе биотехнологического холдинга Алкор Био – окончил биолого-почвенный факультет ЛГУ в 1983 году.
Решение поступать на биофак пришло не сразу. Сначала была мечта стать военно-морским офицером. Оно и понятно: Дмитрий жил на Камчатке, в военном гарнизоне, где располагалась база подводных лодок. Так что сагитировал десятерых друзей поступать в Нахимовское училище, а сам, в последний момент, передумал. Документы, предназначенные для военно-морского училища, сжег и больше о военной службе никогда не помышлял.
- Дмитрий Генрихович, почему же все-таки биофак?
- Начитался книг Жака Кусто, буквально заболел морским миром. Вот этот интерес, собственно, и привел меня на биофак. После поступления в Университет очень быстро понял, что классическая биология со всей ее зоологией и ботаникой мне не близка, в результате оказался на кафедре биофизики. Так что в дипломе у меня написано, что я биолог-биофизик.
Дмитрий Полынцев организовал первую на биофаке бригаду, которая вошла в состав стройотряда психфака, после чего стал довольно известной личностью на факультете. Пробился в интерстройотряд, и это невзирая на то, что за границу его выпускать не хотели, так как отец был военным, и семья довольно часто переезжала, причем, как правило, в закрытые места.
- Что это было за время — учеба в ЛГУ?
- Драйв, энергия… Я, видимо, вообще достаточно активный человек, поэтому успел сделать довольно много не совсем обычных вещей: получил удостоверение пловца-подводника, сам научился водить машину (права получал, когда уже проехал более семи тысяч километров), с парашютом прыгал, получил права на управление маломерными судами, окончил курсы массажистов, физкультурой активно занимался. Но, может, не с этого надо было начать. А с того, что моя бабушка была абсолютно неграмотным человеком. И для меня возможность обладать интеллектуальным знанием всегда была сверхценной задачей. Правда, к сожалению, со стороны моей семьи в этом не было ни помощи, ни поддержки. И это печально, потому что определенный старт в детстве во многом, конечно, определяет успех в будущем. Но, тем не менее, в основе моего характера — стремление к интеллектуальному знанию, и еще для меня очень важно что-то уметь делать и быть самостоятельным. И, конечно, определенный индивидуализм тоже присутствует. Может быть, поэтому я в свое время ушел из государственной науки.
Кстати, стремление быть самостоятельным привело к тому, что я после третьего курса пошел работать дворником. И в результате я имел служебную жилплощадь, получал зарплату 150 рублей, плюс у меня была повышенная стипендия 56 рублей. По тем временам 200 рублей — очень неплохие деньги. Тогда у меня была девушка в Москве. И вот, представляете, в белом костюме, с розой в руке приезжаешь в Пулково, кладешь в паспорт десятку и — в кассу. Билет на ближайший рейс, и ты уже в Москве. Супер!
В Университет Дмитрий Полынцев поступил не сразу. Первая попытка провалилась, но на Камчатку возвращаться не стал, поступил в Ленинграде в ПТУ. Жил у бабушки в коммуналке, без прописки, как говорится, на птичьих правах.
- Из-за того, что не было прописки, меня каждую неделю приходили дружинники проверять, — продолжает свой рассказ Дмитрий Генрихович. Когда они спрашивали, что я собираюсь делать после ПТУ, а я им отвечал, что буду в Университет поступать, вы бы видели их лица и слышали их хохот.
- По сегодняшним меркам образование, которое вы тогда получили — это хорошее образование?
- Это очень хорошее образование. Надо сказать, что в те годы на биофаке давали широчайший диапазон знаний. Достаточно вспомнить, что физику мы учили до четвертого курса включительно, нам давали химию всякую разную, математику, не говоря уже о биологии. И это было очень здорово.
Это сегодня позволяет мне поддерживать проекты холдинга, которые связаны, например, с созданием какой-то программы. Я, конечно, не способен разговаривать с математиками на уровне формул, но могу довольно четко поставить задачу, что и как программистам нужно сделать, а потом оценить результаты работы. Я могу разговаривать с химиками, когда нам надо синтезировать какую-то молекулу, я очень неплохо могу разговаривать на экономические темы. И все эти знания я взял оттуда, с биофака, дополнительно я не заканчивал никаких курсов, не получал второго образования. Так что хорошее образование было.
Несколько лет назад Дмитрий Генрихович набрал спецкурс на биофаке СПбГУ. Среди бакалавров был объявлен конкурс, откликнулись 5 студентов, их всех и взяли. Трое из них до сих пор работают в компании, которую возглавляет Полынцев.
- Да, была такая история, — рассказывает Дмитрий Генрихович. — Наша компания на тот момент была уже достаточно состоятельной, а идея готовить людей «под себя» мне кажется очень правильной, тем более что мы всегда испытывали нехватку интеллектуальных кадров. Поэтому я и пришел на свой родной биофак. В результате курс набрали, но все практические занятия, да и теоретические тоже, проходили в лабораториях нашей компании….
- Что вас привело в бизнес?
- Мне повезло, я поступил в аспирантуру. Но довольно скоро возникли проблемы, потому что темп работы, с которым я хотел заниматься, не соответствовал стилю лаборатории. Начались стычки с руководством. На все мои предложения ответ был прост: делайте то, что вам скажут. Кончилось это плохо: диссертацию доделывал сам, в работе в лаборатории отказали. Случайно попал в Институт особо чистых биопрепаратов. Позднее — в Институт мозга человека. А это уже 1992 год, зарплату не платят. Стало понятно, что надо как-то зарабатывать. А у меня к тому времени уже был опыт работы в области коммерческих биотехнологий, то есть умение, с одной стороны, приложить свои профессиональные и интеллектуальные навыки, а с другой стороны, при этом еще и денег заработать. Поэтому мы с коллегой и создали биотехнологическую компанию.
- Когда принимаете людей на работу, отдаете предпочтение выпускникам Университета?
- Нет, мне абсолютно безразлично, откуда человек пришел, главное, чтобы это был творческий человек. Но поскольку такие люди не часто встречаются, приходится отдавать предпочтение людям профессионально компетентным, состоявшимся. А уж где они этому научились, значения не имеет.
- Какой вы руководитель: демократичный, авторитарный…?
- Я думаю, что я адекватный руководитель. Я имею в виду, что ситуации бывают очень разные. Бывают разные периоды развития компании, и иногда приходится быть авторитарным, насильственно проводить какую-то линию, ставить какие-то задачи и заставлять людей эти задачи решать. В каких-то ситуациях я бываю абсолютно демократичен, в том смысле, что я очень ценю решения, которые появляются коллегиально, мне нравится, когда люди берут ответственность на себя. Вот таких людей я всячески поддерживаю, то есть продвигаю их, деньгами поддерживаю, стараюсь помочь в решении каких-то бытовых проблем. Я слышал о себе, что я очень авторитарный и люди меня боятся. У меня это всегда вызывало крайнее изумление, поскольку я ни разу не уволил человека просто потому, что он мне не нравится, я никогда не увольнял людей из-за того, что они как-то обо мне высказывались нелицеприятно. Я увольнял людей только тогда, когда они были явно некомпетентными или, будучи компетентными, не делали свою работу.
- Какая атмосфера царила на биофаке в годы вашей учебы?
- Если говорить по поводу общения с преподавателями и желания научной работой позаниматься: пожалуйста, на любую кафедру приходи. Другое дело, что зачастую там такая убогость была…Я, например, на первом курсе пришел на кафедру ФБР (физиологии и биохимии растений), наукой хотел заниматься. И меня посадили мерить pH. Так вот, электрод был примотан изолентой к обломку ножки стула. Меня это убило наповал. Даже мне, студенту-первокурснику, было понятно, что из этой экспериментальной базы ты ничего не выжмешь, это — не наука, так делать нельзя.
- Из ваших однокурсников многие остались в науке?
- В науке остались очень немногие. Один, я знаю, преподает на кафедре генетики в СПбГУ, один очень неплохую карьеру сделал во Владивостоке: заместитель директора института, профессор, доктор наук. Кто-то уехал за границу, но надо сказать, что за границей никто карьеру не сделал, ни среди моих однокурсников, ни среди моих коллег по аспирантуре. Оно и понятно, науки в России нет, а биологии особенно. Я помню, когда в конце 80-х в Институте цитологии Джордж Уотсон (Френсис Крик и Джордж Уотсон открыли структуру ДНК) читал лекцию по молекулярной биологии, его спросили, как он оценивает советскую науку. И он сказал, что если бы сегодня вечером советская биология исчезла, мир, проснувшись завтра утром, этого бы даже не заметил. Уотсон, конечно, имел в виду науку как массовый феномен: количество лабораторий, вовлеченных в прорывные направления, число работников, оборот, то есть какие деньги туда вливаются, и количество публикаций.
- Тогда зачем ваша компания инвестирует в науку?
- Это мой личный драйв. Ну, не интересно мне заниматься куплей-продажей, или, скажем, девелоперством. Для меня это — скучно и мелко. И совсем другое дело – наука.
Беседовала Анна Соснора